Дневник матери 18-летнего добровольца: прошел год. Оказывается, так можно жить

На днях осознала, что отвезла ребенка в рекрутинговый центр год назад. Прошел год.

Сын, сам того не понимая, дал мне очень странную вещь – своего рода индульгенцию на всю жизнь. Он авансом навсегда очистил мою совесть, и теперь я не просто могу говорить, что живу честно и плачу налоги – теперь я могу говорить: Мой ребенок воюет, а ваши что делают?! И, условно говоря, есть соблазн открывать ногами двери – хотя это и опасно, это вызывает агрессию у оппонентов.

Теперь у него более безопасная должность – она оплачена ранением. Он звонит изредка с улицы – при побратимах говорить не любит.

Теперь менее страшно.

О правильной и неправильной жизни

Долго пугало то, что он – по моему консервативному мнению – живет «неправильно» и втягивает в эту «неправильность» меня.

«Правильно» – это как у меня до 2014 года. Это работать на понятной работе, зарабатывать понятную зарплату и планировать месячный бюджет на коммуналку, продукты и стиральный порошок. И откладывать что-то в заначку. И закрывать огурцы и варенье на зиму. Ходить на могилы к дедушкам/бабушкам на Красную горку или Пасху, наряжать елку раз в год. Ездить на Донец или Айдар на «Москвиче» или мотоцикле, и отправлять детей на лето в лагерь. А до того – зачать и родить этих детей, классически поженившись. Классически вести хозяйство, дружить с кумовьями и делать ремонты в детском саду, а затем в школе. И приводить в порядок свое жилье. И выращивать цветы на подоконниках. И планировать на перспективу. И получать от всего этого удовольствие.

А у них – «неправильно». Они в основном «бездомные», и платить коммуналку им не нужно. Их жилье – это либо блиндаж, либо брошенная кем-то квартира или дом. И там на подоконниках гранаты – вместо цветов. Они покупают экипировку и одежду почти на всю зарплату и отправляют остатки побратимам на лечение – раз уж не нужно платить коммуналку. Зарплата «скачет» – то больше, то меньше. Ведение хозяйства и планирование бюджета выглядят примерно так: заказал флиску, штаны и дорогие пауэрбанки; отдал все это побратимам, которых раньше отправили на позиции; заказал очередные флиску, штаны и паувэрбанки... К выбору одежды и экипировки подходят очень тщательно, абы что не покупают – потому что "война это стиль2. И в итоге покупают очень дорогое. Они питаются пиццей и шаурмой (называя ее кретинским словом «шавуха»!), потому что на это есть деньги, а желание готовить отсутствует, да и готовить некогда, несмотря на наличие продуктов, и готовить не на чем, потому что в домах с гранатами на подоконниках часто есть проблемы с печью и посудой. Они не посещают могилы бабушек/дедушек на Красную горку или Пасху. Могилы они видят только свежими – когда хоронят тех, кому меньше повезло. А о детях, детских садах и школах – даже о таких перспективах – речи не идет.

Ну разве можно после такого образа жизни переключиться на "нормальный"? Разве можно после питания шавухой и промышленных закупок флисок научиться планировать коммуналку, завтраки и обеды?

Тем не менее, я втянулась в этот образ жизни. Постепенно появилось осознание, что эта якобы "ненормальность" отсутствует как таковая – просто это тоже вариант нормы. Так тоже можно жить.

Думается: на самом деле все хорошо, а война – это тоже профессия… В ней тоже можно реализоваться, найти себя. Просто это ужасная лотерея – на одного реализовавшегося тысячи погибших. На данный момент мне везет.

О подсмотренном в щелочку

А еще за этот год я смогла как бы в щелочку наблюдать за той ипостасью войны, которая скрыта от широкой аудитории. Это страшно интересно, это даже заставляет забыть о страхах.

...Мы говорим о наемниках в армии РФ, но у нас также колумбийцы (их называют «колумбосами», - как же надоел этот новый жаргон!) уже стали обыденной реальностью. Они воюют и на противоположной стороне, причем там значительно больше выплаты. Можно сделать вывод: воевать на стороне Украины выбирают все-таки сознательно, а не только из-за денег. Их шокирует уровень цивилизации в Украине, такого они еще не видели. С ними в качестве переводчиков служат те украинские добровольцы, которые вернулись с заработков из Испании и Португалии. Оказывается, такие люди есть – те, кто с безопасных заработков в Европе едет в Украину, чтобы воевать. В окружении сына несколько таких побратимов уже погибли. Да, их в тысячи раз меньше, чем уклонистов – но они есть, и это успокаивает.

"Они, колумбийцы, уже умеют убивать. Они, в принципе, готовы к смерти... У себя дома они бы все равно погибли – потому что там страшный криминал. Их мотивируют деньги, потому что у них культ семьи: они стремятся обеспечить свои семьи даже ценой своей жизни. А вот у американцев мотивы другие: мол, мы не "сделали" русских в Афганистане, но мы "сделаем" их в Украине", – рассказывает сын.

Американцы при случае все время качаются, хвастаются друг перед другом накачанными торсами, пользуются парфюмами и почти все время болтают о женщинах и гомосексуалах.

Иностранных добровольцев, даже тех, у кого есть боевой опыт, шокируют реалии нашей войны. Даже будучи готовыми к смерти, они все же ожидали другого. Те, кому ближе – европейцы – иногда задействуют механизмы, чтобы вернуться домой быстрее. Но для колумбийцев или американцев это невозможно – за океан так просто не вернешься.

Таких наблюдений множество. Все это еще не нашло воплощения в литературе или кинематографе, и велика вероятность, что когда найдет, будет искажено и мифологизировано. Поэтому возможность подсмотреть в щелочку воспринимается как огромный бонус к статусу матери добровольца.

Анна Гамова, для «Острова»